О преподавании и изучении истории Кириллу Кочегарову, руководителю Центру историко-обществоведческих дисциплин издательства «Русское слово», рассказал Сергей Павлович Карпов, доктор исторических наук, академик РАН, президент исторического факультета МГУ, научный редактор линии учебников по всеобщей истории для основной и средней школы.
- Скажите, пожалуйста, как вышло так, что Вы выбрали своей специализацией именно медиевистику и стали изучать Средние века?
- Меня с самого начала интересовали как по отдельности, так и в сопоставлении две темы: история средневековой Руси и история западноевропейского Средневековья. И я выбрал Византию, потому что это мостик между ними двумя. Отмечу, что я стал медиевистом ещё в советское время, а тогда медиевистика была дисциплиной, где учёный мог быть наиболее свободен в выборе темы для своего исследования и тех построений, которые он считает правильными. Это тоже немаловажное обстоятельство. И ещё должен сказать, что медиевистика представляет лучший инструментарий для историка. Именно учёный-медиевист отрабатывает те инструменты исторического исследования, которые необходимы профессионалу.
- Несколько лет назад Вы говорили, что историческая наука не терпит дилетантов. Что бы Вы могли посоветовать нынешним школьникам и студентам, выбравшим этот путь и мечтающим занять место в отечественной исторической науке?
- Прежде всего, я посоветую читать исторический материал и источники, быть начитанными. Чтобы определить, где правда, а где неправда, надо всегда обращаться к первоисточнику и комментировать его в контексте событий и времени. В этом случае человек приближается к истине и пониманию того, что было в действительности. Дилетантизм – это неполное знание, самомнение и уверенность, что ты знаешь нечто, чего не знают другие, но часто это нечто почерпнуто из непроверенных источников. Профессионал – это человек, проверяющий источники и умеющий их интерпретировать.
- Как современному студенту-историку оставаться объективным в своей исследовательской работе, на что или на кого ориентироваться и как избежать столкновения с заведомой фальсификацией?
- Всегда нужно опираться на первоисточник, какой бы он ни был: археологический материал, памятник письменности или материальной культуры. Так или иначе, в основе объективности лежит точное отделение установленного от предполагаемого и точное знание того, что представляет собой тот или иной текст или артефакт. То есть это глубокое изучение материала, знание историографической традиции, знание того, что об этом думали и писали предыдущие поколения и как дальше мы можем к этому относиться на основании нашего знания. Каждое поколение прирастает знанием и иначе интерпретирует события, исходя из своего социального опыта, из опыта жизни в данной среде и обстановке. Это привносит свои коррективы, но ключевое здесь – это умение всегда отделять точно установленное от предполагаемого.
- А что бы Вы посоветовали тем, кто выбрал свой собственный путь и пошёл преподавать историю в школу? Как им увлечь учащихся, как сделать для них предмет «История» более интересным или хотя бы воспитать уважение к собственной истории?
- Это можно сделать только на собственном примере, будучи начитанным и отталкиваясь от хорошего знания материала. И, конечно, нужно с любовью относиться к ученикам, которым преподаётся материал, понимать их психологию и особенности. Образно говоря, их надо брать за руки и проводить через лабиринты истории. И крайне важно при этом никогда не врать. В истории есть сложные моменты, очень горестные для нас, и надо уметь об этом тоже говорить доходчиво, чётко и без фальши. Плохое было, но надо говорить о том, почему это происходило и как можно было этого избежать. И вместе с тем, не стоит забывать о наших победах. Очень часто люди как-то скромничают и забывают о тех великих достижениях, которые совершили наши предки. Надо стремиться к тому, чтобы люди знали, что было сделано героического и замечательного предыдущими поколениями, что наша страна сделала в целом для мировой цивилизации.
- Не секрет, что современные студенты всё меньше ходят в библиотеку и всё чаще пользуются интернетом, в том числе и для подготовки письменных работ. Как Вы к этому относитесь и как Вы в своё время писали свои первые работы?
- Я отношусь к этому положительно. Люди пользуются информационными ресурсами, и электронными ресурсами в частности. Чем больше информационных ресурсов доступно, тем лучше. Неважно, в каком виде в конечном счёте будет прочитан текст, в электронном или печатном. Иногда электронный текст легче обрабатывать. Вопрос заключается в отборе этих ресурсов. Часто люди облегчают себе жизнь, читая всякого рода выжимки и выдержки или не совсем проверенную информацию. Вот поэтому для историка важно быть начитанным. Главное, я повторю, читать как можно больше источников, исторической литературы, смотреть памятники. Если человек не может видеть какой-то памятник воочию, пусть он посмотрит его в Интернете, ничего плохого здесь нет. Больше посещать музеев, больше работать в архивах – молодым историкам нужно именно идти по этому пути. Важно не в какой форме человек берёт информацию, а то, как он с ней работает, какой ключ применяет. Хорошее знание материала и, ещё раз повторю, начитанность, отличает историка от дилетанта.
Что касается меня, то я начинал ещё в докомпьютерный период, и сейчас, если бы вы вошли в мой кабинет, вы бы увидели, что половина кабинета – это картотека. Когда я работал с материалом, я работал с определённой системой карточек, которые я классифицировал, чтобы дальше можно было их обрабатывать и использовать в работах. Потом я плавно перешёл к электронным носителям, к анализу источников и их дешифровке. Я работаю с текстами, достаточно сложными с точки зрения латинской и греческой палеографии, мы издаём их и, конечно, в данном случае возможности электронных ресурсов облегчают жизнь, потому что можно, например, увеличить текст и лучше его рассмотреть. Так что одно не противоречит другому, а дополняет его. Но важно целеполагание, чёткое и с самого начала ясно выраженное.
- Как Вы считаете, как ученый-медиевист, какую роль сыграли итальянские купцы в истории Северного Причерноморья и Крыма во времена Средневековья? И кстати, как Вы относитесь к известному тезису, который часто актуализируется в общественном сознании, об участии в битве на Куликовом поле «генуэзской фаланги»?
- Начну с последнего. Я могу совершенно точно доказать, что никаких генуэзцев на Куликовом поле не было. В то время шла война между Генуей и Венецией, сама генуэзская фактория была очень небольшой, поэтому все силы были направлены на это столкновение. Есть источник, который позволяет данный факт точно установить: за этот год сохранились массарии Каффы. Массарии – это счётные книги, где учитывалась каждая копейка, как тогда говорили «аспр», потраченный на любые цели. Так вот, ни одного аспра на экспедицию за пределами Крыма в то время не было потрачено, и никаких генуэзских отрядов на Куликовом поле не было, это позднейшая интерпретация.
Роль купечества в истории этого региона я оцениваю неоднозначно. Это был процесс колонизации, не колониализма, а именно колонизации, которая втягивала в водоворот очень большое количество людей, начиная от купцов и заканчивая теми, кто прибывал на берега Крыма в поисках заработка и лучшей жизни. Из положительных аспектов этого процесса я хотел бы отметить прежде всего вовлечение региона в развитую систему коммерческих связей и торговых отношений. Более совершенная торговая техника, двойная бухгалтерия, кредит и вексель – можно назвать это и ещё многое другое. Интенсивный товарообмен сделал единой системой всю цепочку торговых связей от Причерноморья до Англии и Балеарских островов. Это было интегрирование региона в международные экономические связи. Были и крайне негативные явления, например работорговля. Чёрное море использовалось для транспортировки рабов для итальянских морских республик, Мамлюкского Египта. Кроме того, эксплуатировалось местное население. Но вместе с тем через эти ворота, через Каффу (современную Феодосию), через Судак (Солдайю), через другие города Черноморского побережья шёл интенсивный обмен разным опытом, в том числе интеллектуальным. Многие художники, знаменитые литераторы приезжали на Русь через крымские города и через Азов, или, как тогда называлось, Тану. Это был перекрёсток цивилизаций, который обогащал нашу культуру, наше достояние. Мы должны рассматривать этот процесс во всей своей многосложности и неоднозначности.
- Как Вы оцениваете роль Византии в мировой и отечественной истории, считаете ли Вы, что она недооценена и стоит ли ей уделять большее внимание, в том числе и в школьных учебниках?
- Я считаю, что роль Византии недооценена и недопонята до конца. Для российской истории Византия, конечно, имеет огромное значение: оттуда мы получили основы образования и вместе с христианской традицией основы нравственности. Православие ведь пришло из Константинополя, из Византии. Я бы ещё добавил, что Византия создала непревзойденные образцы мировой культуры. Например, византийская мозаика или очень глубокие философские произведения, с исихастской традицией, с другими явлениями, которые нуждаются в осмыслении. В течение очень долгого периода нашей истории они осмысливались, к ним обращались и в Средневековье, и в XIX веке Ф.М. Достоевский, и после него. Эти вещи являются важнейшими общечеловеческими ценностями, и отношение к ним определяет само положение человека и его позицию.
Если для русской истории значение Византии абсолютно ясно и очевидно, то оно очень недооценено в Западной Европе. Византия дала Западной Европе гораздо больше, чем принято считать. Поскольку после IV Крестового похода отторжение Запада от Востока только нарастало, то и отношение к Византии становилось всё более и более негативным. Однако если мы вспомним культуру Возрождения на Западе и первые произведения Джотто и других мастеров итальянского Ренессанса, то в значительной степени они отталкивались от византийской традиции. И огромная роль Византии во всемирном историческом контексте заключается в сохранении античного наследия. Вот, например, что мы знаем о Платоне, об Аристотеле и о многих других? Откуда мы это знаем? Всё это известно почти исключительно из византийских рукописей, и, если бы не было этого посредника, мы бы не знали великой культуры Античности. Поэтому культура Византии, конечно же, нуждается в более внимательном к себе отношении, особенно в России. Теория «Москва – третий Рим», утверждение державности на Руси, понимание идеи империи, – в связи со всем этим, конечно, изучение Византии приобретает первостепенное значение, заслуживающее большее, может быть, внимание, чем мы можем чисто физически ей уделить в наших учебниках.
